Улыбка вечности. Палач. Карлик. Стихи. Пер Лагерквист

1 страница из 103

• О грудь моя, лишь ты
• еще способна
• страдания познать сполна —
• без ропота:
• гортань и рот
• давно уж прахом стали,
• с землей смешавшись,
• и не могут больше
• излить хоть в стоне муку.
• То, что было мною,
• втоптали в грязь
• дорожную мильоны ног.

• Навстречу дню
• рука уж не взметнется —
• мне нечем удержать
• ни счастья суету,
• ни лавры победные…
• Нет и чела,
• изборожденного
• борьбою с роком.
• Нет глаз, чтоб видеть
• мирскую благодать
• и ею утешаться.

• О грудь моя, лишь ты
• еще цела — темница
• для страждущей души.
• О как ты схожа
• с гнездом заброшенным:
• давным-давно
• жизнь — птицей упорхнула…
• Ты ж помнишь все равно
• тепло и трепет крыл.
• И неизбывна мука…

• Письмо о зреющих хлебах,
• О гроздьях ягод на кустах
• Пришло. И почерк выдал вдруг
• Дрожь материнских рук.

• А за словами клевер цвел,
• Светился за рекою дол,
• И спела рожь из года в год,
• И благ был небосвод.

• Там хуторов полдневный сон,
• Там чистый колокольный звон
• Несет из тверди голубой
• Прохладу и покой.

• Лаванды горький аромат
• Плывет с лугов в вечерний сад.
• Там мать в воскресной тишине
• Письмо писала мне.

• Письмо спешило день и ночь
• Без отдыха, чтоб мне помочь,
• Чтоб я за простотою строк
• Увидеть вечность мог.

• Никто не зовет
• за накрытый стол,
• и гость не придет
• в темнеющий дол —
• во мрак под откос упадает с круч
• вечерний луч.

• Лишь путник, лепящийся вдоль скалы,
• ищущий спуска в распадок мглы,
• откуда твердь опять восстает
• на небосвод,

• помедлит у лагерного огня,
• к утесу посох свой прислоня,
• покуда ему не настанет срок
• новых дорог.

• Приди же, брат неведомый мой,
• вечерний хлеб разделить со мной,
• пока алеет в тоскливой мгле
• уголь в золе.

• Долго ты странствовал — что настиг?
• Ты — из племени сирых сих,
• что вслед за надеждой бредут по пустыне
• издревле и ныне.

• Горящим взором — что ищешь ты,
• познавший меру ее тщеты
• больше, чем тот,
• кто с тоскою ждет
• у своих ворот.

• Твой путь уходит в пустую синь,
• твой дух иссякнет среди пустынь,
• где звезды глядят на обломки костей
• былых гостей.

• Горький отстой пересохших вод
• в бреду втерев в седину бород,
• они полегли у песчаных грив,
• жажду избыв.

• А на просторы пустынных лет
• лился язвящий небесный свет,
• четко рисуя издалека
• гребни песка.

• Что смотришь?
•                     Нет, не таков накал
• взора, что долго во тьме искал
• и нашел одно — наш извечный путь:
• человечью суть.

• Ты одолел просторы мечты,
• знойной дали и пустоты.
• — А я — человеческой бездны сын,
• из сих глубин.

• А вокруг — обманчивая страна,
• над нею власть небес не вольна,
• но жив человек посреди скорбей
• до смерти своей.

• Чадит кострище. Густеет тьма.
• Отверстым зевом бездна сама
• поглощает нас.

• Чего ж еще?
•                  Поверить в восход,
• что этот жар до утра доживет?

• Брат мой.
• Братскую руку дай.

• Я верую в ночь —
• человеческий край.

• В переулках души,
• где так далеко от фонаря до фонаря,
• что номера домов неразличимы,
• я долго искал,
• но тщетно.

• Быть может, номер, что я искал, чересчур велик,
• его тут нет.
• Быть может.
• И вот я дошел до конца переулка,
• глядя сухими глазами во мрак,
• что больше не страшен.

• Сзади галдят нашедшие свое —
• номера, что мы все находим,
• все громче гвалт в веселых домах,
• где уды извергают слизь,
• а дух измеряет бездны
• последние
• под грохот горшков и ведер
• и клокот сточной воды по канаве во тьму
• переулка души.

• Но чудесным лоном самой жизни
• тайным и сокровенным,
• мне кажется сама эта улочка.
• Словно возлюбленная, готовая на все,
• обнаженная, раскинувшаяся на ложе
• для того, кто ее пожелал.
• Но с ликом, запрокинутым во мрак
• под звезды
• в неизреченной боли и тоске.

• Мадонна, матерь,
• царица небесная в звездном терновом венце,
• с тобой бессонно
• я останусь в этой ночи.

• Кто распял тебя в этом пространстве
• во имя нас всех?
• Кто набросил завесу тьмы на твое лицо,
• чтобы нам не было страшно?

• Матерь скорбящая.
• Тепло твое лоно,
• Где почиет наш дух.
• Тепло, словно летний луг под горячим солнцем,
• и жадно все мы цепляемся за тебя.

• Но что твоя нагота,
• что твое сладострастное тело,
• твой распахнутый срам
• против ужасной наготы твоего лица,
• таимого тобой
• от нас!

• Отдайся мне,
• тому, кто так тебя жаждал!
• Подари себя, такая, как есть.
• Я искал твоей наготы,
• словно твари пустыни ищут источник влаги.

• И как в бреду, я вижу ее лицо…
• Стареющий лик в бороздах и морщинах скорбей
• и тягот,
• желания, тоски и муки.

• И — неподвижный.

• Но в сиянии безмерной, неизреченной печали
• она улыбается мне.

• Матерь земная.

• Средь сонма серых видений
• просияет порою гений
• над стезею нашей.
• Ему как будто спутали крылья:
• непомерно тяжки усилья —
• дорогу торить сквозь тьму…

• Один средь толпы… и напрасно
• мы ловим взгляд его ясный.
• Ему наш мир — суета.
• Опутанный сетью незримой,
• с мраком бьется неутолимо
• неукротимый титан.

• В кромешный двор выходит мать
• по темноте и стуже
• со снега ветошь подобрать,
• что брошена снаружи.

• Нетруден путь и недалек, —
• но многие ли смели
• безмолвно выйти за порог,
• чтобы искать в метели, —

• — в кромешный мир, в глухую ночь,
• чтоб вынести из стужи
• тот ветух, выброшенный прочь,
• хотя он дома нужен?

• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• >
• >>